Время умирать. Рязань, год 1237 [СИ] - Николай Александрович Баранов

Основная опасность, как считал Ратислав и те, кто готовил прорыв, исходила от татар, расположившихся за Окой. Хоть и было их не слишком много, но всяко больше трех с половиной сотен всадников Ратьши. Одна надежда — не успеют собраться для удара. Надо же оседлать коней, облачиться в доспех, собраться в кучу… Вроде, так и выходило — вот он берег. Здесь нет татарских станов. Так получилось не случайно — это место высмотрели, пока было светло и целились в темноте на взгорочек рядом с ним и на высокую сосну на макушке того взгорочка.

У самого берега Ратислав придержал Буяна, ткнул копьем вправо. Половина его людей, как и было оговорено заранее, отделилась и погнала коней в указанную сторону, прикрывать беглецов оттуда. Сам Ратьша со второй половиной будет охранять их здесь, слева. Оглянулся. Идущие впереди вооруженные мужики были совсем близко. Уже не бежали — выдохлись. Теперь они шли спорым шагом, выдыхая пар из запаленных глоток. Более легкие на ногу подростки норовили обогнать, но загонялись мужиками обратно в задние ряды — мало ли, что может ждать на этом, ставшим враждебным, берегу.

Быстро миновав плоскую песчаную полосу, сейчас засыпанную плотным, но неглубоким снегом, мужики вломились в заросли ивы, прорубая топорами удобный проход для идущих следом баб и стариков. Кто-то из них остался здесь, ожидая отставших, остальные пошли дальше, целясь на темнеющую неподалеку опушку матерого леса. Шустрые подростки последовали за ними, оживленно перекликаясь и даже посмеиваясь. Видно решили, что основная опасность уже миновала. Да нет, ребятишки, все еще только начинается…

Ратислав с полутора сотнями всадников следил за беглецами, не забывая посматривать в сторону ближнего татарского стана. Конечно, он послал туда двоих дозорных — предупредят, ежели что, но тут лучше и самому присмотреть за этим делом.

Из предутренних сумерек показались первые женщины, самые здоровые, идущие почти налегке — только котомки за плечами. Но тоже запыхались — идут небыстро. Эти, не задерживаясь, последовали в проход, прорубленный в зарослях мужиками. Бабы, нагруженные детьми и скарбом, отстали еще больше. Лица раскраснелись, лоснятся от пота, дышат запалено, но стараются, торопятся. Растянулись сильно. Быстрее, быстрее! Пока татары окончательно не очухались, мысленно подогнал их Ратьша. Дойдя до берега, многие женщины останавливались, сбрасывали на снег поклажу, пытаясь отдышаться. На таких оставшиеся у прохода мужики покрикивали, заставляли двигаться дальше.

Татары нагрянули, когда последние бабы перебирались со льда реки на берег, а стариков еще не было даже видно во все еще не рассеявшейся темноте. По заснеженному берегу, глухо стуча копытами, прискакали двое дозорных, посланных в сторону татарского стана.

— Татары идут! — крикнул один, еще издалека. — Сотни две-две с половиной. Конные!

Ну, с двумя сотнями справимся, подумал Ратьша, отдавая приказ перестраиваться для копейного удара. Он рассудил, что в густых сумерках татары вовремя не заметят несущихся на них рязанцев и не успеют уклониться от сшибки. Ждать, когда татары подойдут, не стал — двинул своих людей им навстречу. Пока шагом. Татары, со слов дозорных, шли узкой полосой берега, лишенной растительности. На лед выезжать опасались — некованые лошади могли поскользнуться, поломать ноги. Это хорошо, деваться им будет некуда — слева лед реки, справа сплошные заросли ветлы и ивы, конным сквозь них продраться почти невозможно.

Впереди в сумерках на фоне белого снега появилось что-то большое, темное, движущееся навстречу. Вот они, татары! До них саженей двести. Пора брать разгон. Ратислав вскинул копье вверх, покачал из стороны в сторону, привлекая внимание воинов, наклонил копье вперед, взял его в боевое положение, перекинул щит из-за спины, вздел его на руку и пустил Буяна рысью. С боков к нему тут же плотно пристроились Первуша и Годеня. Копья нацелены вперед, тоже прикрылись щитами. Позади Княжич, его меченоша, Гунчак и еще трое-четверо воинов образуют второй ряд строя. В третьем ряду всадников восемь-десять, потом двенадцать-четырнадцать. И, наверное, все, шире не встанешь — берег не позволяет. Дальше идут ряды не больше чем по пятнадцать человек.

До татар меньше сотни саженей. Они уже, конечно, заметили русских, идущих им навстречу. Передние сбились в кучу, кто-то даже выехал на лед. Одна лошадь поскользнулась, грохнулась на бок. Всадник успел ловко соскочить, но тоже оскользнулся, шлепнувшись рядом со своим скакуном. Поднялся на ноги, начал дергать повод, злобно ругаясь.

Пора! Ратислав дал жеребцу шпоры. Буян рванул вперед. В ушах засвистел морозный ветер. От тяжелого топота копыт дрогнул заснеженный берег. Темная куча вражеских всадников рывком приблизилась. Где-то из середины татарского отряда раздался протяжный рев трубы. Те перестали пятить коней, подравняли ряды, начали разгонятся навстречу. Поздновато спохватились. Да и доспех у них, вроде, должен быть легкий. Могли бы разлетелись бы в стороны, засыпали стрелами, но здесь деваться им некуда. Однако не побежали — бьют встреч. Храбрецы! Чернобог их забери!

Пятьдесят саженей, тридцать, десять…

— Гха! — выдохнул-выплюнул в лица врагов боевой клич Ратьша, насаживая на копье летевшего ему навстречу татарина.

Древко рвануло в сторону. Удержал, сумел вырвать рожон из проносящегося мимо, еще державшегося в седле врага, вывернув руку в локте. Но взять копе в боевое положение уже не успел — Буян столкнулся грудь в грудь с лошадью следующего степняка, взвился на дыбы, молотя ее коваными копытами по голове и шее. Досталось и всаднику. Ратислав, согнув ноги в коленях, прижался к шее своего скакуна. Миг и вражеский воин вместе с конем рухнул на снег. Буян опустился на все четыре ноги и тут же на него и Ратьшу наперла целая куча татар. Лошади у них оказались не мелкие, да и доспех не так плох, как думалось Ратиславу, потому опрокинуть сразу врага у рязанцев не получилось. Началась рубка на равных. Почти. Все же оружие у русских было чуть получше. И, все равно, были бы эти полторы сотни, что сейчас под рукой у воеводы его испытанными сакмогонами, долго бы татарва не продержалось. А сейчас, набранные с бору по сосенке, без привычки биться вместе…

И все же рязанцы ломили, помня, что за их спинами мирный люд, у которого вся надежда на то, что их защитят, дадут уйти от страшного врага в лесную дебрь. Татары тоже пятиться и разбегаться не желали. Да и особо некуда им было бежать — справа лед, слева непроходимые заросли. Клин, которым двигались рязанцы, затупился — из задних рядов в ряд первый выдвинулись всадники. Теперь бились во всю ширину свободной